Михаил Щербаков
Вечно открытый божьему гневу
Вечно открытый Божьему гневу,
Шаг замедляя перед горой,
Вижу, как дерзко движется к небу
Лазальщик скальный - горный герой.
Весь из отваги соткан и создан,
Кажется снизу черным стрижом,
Там вверху строит он гнезда,
Там он царь, там его дом.
Там на вершине смеет он править,
С гибельной высью дружит на "ты",
Мне ж у подножья жутко представить
Даже частицу той высоты.
Как ни пытайся, сколько ни бейся,
Не довезет туда колесо.
Там уже нет поднебесья,
Там над ним небо и все.
Стены отвесны, камни опасны,
Скалы надменные, вечен их лед.
Многие жертвы были напрасны,
Редкое семя тут прорастет.
Сколько нецветших и непроросших
Горы убили здесь ни за грош!..
Что ж ты, стриж, не проклянешь их,
Что ж ты им славу поешь?
От отвечает, двигая бровью,
Словно мыслитель, лбом шевеля:
Дымом и дегтем, потом и кровью
Небо не пахнет, пахнет земля.
Я замолкаю, кто ж его знает,
Что на прощанье скажешь стрижу.
Он, как царь, в небо взлетает,
Я, как раб, вдаль ухожу.
Мир тебе, горец, вечно и ныне!
Шествуй к вершине, к небу стремись.
Ты - по откосу, я - по равнине,
Каждый, как может, движется ввысь.
Я продолжаю слепо и немо
Путь по кровавой дымной земле.
Но мое хмурое небо
С каждым днем ближе ко мне.
1987
